Гадёныш
фанфик
Фандом: «Гарри Поттер»
Пара: Драко/Джинни Уизли/Фред и Джордж Уизли
Рейтинг: PG-13
Категория: гет
Описание: Драко Малфой унизил Джинни. И близнецы отомстили.
Предупреждение: никаких романтических отношений между героями
Отказ: не претендую
Пара: Драко/Джинни Уизли/Фред и Джордж Уизли
Рейтинг: PG-13
Категория: гет
Описание: Драко Малфой унизил Джинни. И близнецы отомстили.
Предупреждение: никаких романтических отношений между героями
Отказ: не претендую
Рассказ «Гадёныш»
~Гады бывают разные. Бывают недоумки с прямыми извилинами: вредить для них так же естественно, как читать по слогам инструкцию по применению волшебной палочки. Бывают отморозки по призванию. Эти обижены всеми вокруг и самим миром и вымещают свою обиду на всех, кто попадется под руку, любыми доступными способами. Бывают расчетливые, не в меру башковитые ублюдки, чья жестокость родилась раньше них, — этакие кровавые драматурги. Бывают психопаты и неврастеники, садисты и скучающие, пресыщенные вседозволенностью, избалованные отпрыски богатых семейств, самопровозглашенные темные лорды, злодеи, паскудники, мстители, бесстрашные линчеватели человеческих пороков и мелкие пакостники, годные разве что на то, чтобы нахамить, оклеветать исподтишка и плюнуть в спину, захлебнувшись бессильной злобой.
Драко Малфой относится к этим последним. Жалкое, убогое существо, подлое, злобное и мелочное. Острая лисья мордочка с не в меру выпяченным подбородком, надменно-презрительные глаза, жидкие белобрысые волосюшки, щедро политые каким-то мерзким бриллиантином и зализанные назад, мантия с иголочки, накрахмаленный воротничок и безупречный узел галстука под жилистой шеей. Бледная слизеринская немочь.
Мы, вообще-то, с Фредом парни не злобные. Спросите любого на Гриффиндоре. Что? Всевозможные волшебные вредилки? Блевальные батончики? Так это бизнес, ничего личного. У любого человека есть таланты, и есть мечты, и мы не исключение. Только наша заветная мечта — найти применение своему таланту, заработать и снискать волшебно-мировую славу. В крайнем случае, согласны и на Англию — скромность украшает волшебников. Но с Малфоем у нас личные счеты. Можно даже сказать семейные. Нам было плевать на его нападки на Поттера, на его примитивные пассажи в адрес Рона — брательник сам виноват, что ведется на дешевые провокации, — и даже на пошлые выпады в адрес нашей семьи — и не таких отесывали. Но Джинни — это удар ниже пояса. И если хамство в ее адрес еще можно было стерпеть и отомстить совсем не больно, так сказать, мягко пожурить, наслав имбецильный сглаз или острый приступ поноса прямо посреди Большого зала, то недавняя история требовала мести более основательной, вдумчивой и беспощадной.
~
— Десять баллов с Гриффиндора, Уизли, — раздался из-за спины глумливый голос, манерно тянущий слова.
— Это еще за что? — Джинни резко развернулась. Взметнулись рыжие косички, глаза гневно сверкнули, руки сжались в кулаки. Сумка едва не сползла с плеча, но подтянуть лямку девчонке даже не пришло в голову, зато мысль выхватить волшебную палочку оформилась в трудно контролируемый порыв.
— За то, что стоишь у меня на пути, — выплюнул Малфой, склонив голову и окинув гриффиндорку брезгливым взглядом.
Джинни в долгу не осталась: хмыкнула, скривилась и красноречиво продемонстрировала слизеринцу средний палец.
— Не трамвай, объедешь, — прокомментировала она.
Бледная физиономия Малфоя пошла пятнами, но надо отдать ему должное: он быстро совладал с эмоциями. Огляделся. Коридор пустовал — время клонилось к отбою, и в такой час в библиотечном крыле попадались разве что заплутавшиеся первокурсники. Драко уделал бы мелкую Уизли в два счета: он сильнее, быстрее, умнее. Но рядом мог ошиваться кто-нибудь из ее необъятного семейства — тогда пиши пропало. Ему сейчас ни к чему строгий выговор — незачем позорить отца, когда тот вновь вошел в доверие к Темному Лорду. С другой стороны, одно существование Джинни Уизли выводило Драко из себя, заставляя морщиться от отвращения. Сильнее этого затрапезного семейства он ненавидел лишь Поттера, но Поттер был далеко, а Джинни — вот она: низенькая, нескладная. Потасканная мантия с чужого плеча, тряпичная сумка с какими-то идиотскими девчачьими фенечками, не чищенные школьные туфли, растрепанные волосы, кое-как забранные в косички, и пылающее веснушчатое лицо. Как Салазар мог допустить существование подобного издевательства над чистой кровью?
— Еще десять баллов с Гриффиндора за то, что хамишь старосте, — с нескрываемым удовольствием произнес Драко, нарочито медленным движением поправив приколотый к мантии значок.
— Глумись, сколько влезет, — фыркнула девчонка. — Завтра же скажу профессору Макгонагалл. Она вернет баллы, а ты отправишься выбивать чучела и переписывать карточки в столетней картотеке Снейпа.
— Еще чего, — усмехнулся Драко. — Карточки — это исключительно ваша, годрикова, привилегия, Уизли. Мне Снейп может предложить разве что чашечку чая на сон грядущий.
— И нагретое местечко в своей койке, — ляпнула Джинни. И опомнилась. Неизвестно, что на нее нашло, слова сами вырвались — не воротишь.
Малфой вскипел мгновенно, словно все это время ему требовался лишь повод, чтобы сорваться. Его глаза полыхнули бешенством, лицо исказилось до неузнаваемости, а с губ сорвался звук, более всего напоминающий разъяренное рычание. Драко выхватил палочку практически одновременно с Джинни. Та сориентировалась быстро, но Малфой успел выкрикнуть заклятие раньше, и ее палочка вырвалась из пальцев и с глухим стуком покатилась по полу коридора. Джинни попятилась. Что это? Неужели страх в распахнутых глазах? Страх и ненависть, и возмущение, и какая-то наивная, детская обида: мол, что я тебе сделала? Отступая, Джинни не сводила с Малфоя взгляда, старательно игнорируя волшебную палочку и дерзко вскинув подбородок, по-прежнему сжимая кулачки. Она не из тех, кто позволит себе разреветься, вдруг понял Драко, и это было плохо, это неожиданно усложнило ситуацию. Он бы удовлетворился ее слезами и соплями, его самолюбие потешил бы ее ужас — типично девчоночий, истеричный, приправленный рыданиями, всхлипываниями и гнусавыми проклятиями. Но она не доставит ему удовольствия, увы, она не унизится. Позже у себя в спальне или в ванной даст волю слезам, но сейчас она — само воплощение праведного гнева и дерзкой решительности.
Что ж, значит, придется ее немного потрясти.
Быстрый взгляд вдоль коридора остановился на паре дверей.
— За свои слова надо отвечать, — произнес Драко. — Поэтому пойдешь со мной.
— Вот еще, — Джинни упрямо наклонила голову. — Никуда я не пойду.
— Вперед, — Малфой поднял палочку выше. В его голосе появились угрожающие нотки: сейчас здесь он был хищником, а мелкая — добычей. В кои-то веки ему представился шанс поквитаться с ненавистным семейством, и уж этот-то шанс он не упустит. В животе что-то противно дернулось, оборвалось, и внутри все зазвенело, зазудело в гадком, но удивительно сладостном предвкушении чужого унижения.
— Топай, пока я не разозлился, — процедил Малфой холодно. — Обещаю, что не убью тебя и даже пальцем не трону, если сделаешь все, что будет велено. Будешь покладистой — отпущу.
Джинни сощурилась.
— А ты меня и не держишь, — заявила она, но Драко уловил дрожь в ее голосе. Ага, перетрусила, а все ерепенится.
— Не нарывайся. Иди, а-то быстро узнаешь, какой бывает боль.
— Ты не посмеешь, — прошипела Джинни, но попятилась быстрее, неуверенно озираясь, словно ища поддержки. Ищи, ищи.
— Заходи, — Драко кивнул на ближайшую дверь.
— Зачем?
— Предпочитаешь прямо в коридоре?
— Что в коридоре? — окончательно растерялась Уизли. Видимо, поняла наконец, что бежать ей было некуда: до поворота в смежный коридор слишком далеко, заклятие, каким бы оно ни было, застигнет ее раньше, чем она свернет. А что можно было противопоставить волшебной палочке, да еще в руках пятикурсника, плюс к тому, лучшего ученика Слизерина? Свое потрясающее везение? Или надежду на то, что кто-нибудь заглянет в этот богом забытый коридор? Да студенты его и так за версту обходят вместе с библиотекой; друзья сейчас сидят в гостиной или собираются спать и даже не заметят ее отсутствие, решат, что она уже легла; а если кто из учеников и забредет ненароком в здешние места, одного взгляда на Малфоя ему хватит, чтобы отпала охота связываться.
Драко промолчал, предоставив девчонке возможность мысленно вообразить самые страшные гнусности, какие только могли прийти в ее тупую головку. Пусть потрясется. Джинни неуверенно подергала за металлическое кольцо двери, надавила сильнее, и дверь подалась, впуская ее в пыльное, душное, темное помещение. Сами собой вспыхнули свечи в двух настенных канделябрах и осветили высоченные стеллажи, битком набитые книгами и неопрятными стопками пергаментов. Хранилище устаревшей учебной литературы, сообразил Драко, брезгливо переступая через порог. Дверь тяжелая, стены толстые — то, что нужно. Кричи, ори — все равно никто не услышит.
Джинни уперлась спиной в затканную паутиной, покрытую вековой толщей пыли полку и уставилась на Малфоя исподлобья.
— Ну? — буркнула она. — Что дальше?
Драко плотно прикрыл за собой дверь и помедлил с ответом, в нарочитой задумчивости сведя брови к переносице. Девчонка нервничала так, что в гнетущей тишине было слышно ее едва сдерживаемое порывистое, чуть сиплое дыхание. Ничего. Ты у меня разревешься. Не железная же ты, в конце концов. Уж я найду способ тебя довести.
— Сними мантию, — произнес Драко почти спокойно. Палочка в его руке не опустилась ни на дюйм, и Джинни гипнотизировала ее взглядом.
— Зачем? — уже меньше спеси в голосе, просто отлично!
— И заткнись, — посоветовал Драко. — Ты нахамила и должна заплатить за свое хамство. Условия просты: ты выполняешь то, что я тебе велю, и катишься на все четыре стороны. Если нет, пеняй на себя. Я знаю множество интересных заклятий.
— Из арсенала своего папочки, небось, — выплюнула Джинни, резко, отчаянно дернув за пуговицу на груди и рывком вытащив ее из петли. Сумка с книгами полетела на пол, мантия осела на нее сверху.
— Что я сказал насчет заткнуться? — Малфой повысил голос, перехватив палочку поудобнее. — Или ты оглохла?
— Дальше, — Джинни ввинтила в него ненавидящий взгляд, и Драко словно кипятком ошпарило. Он чувствовал свою власть, и это ощущение пьянило хлеще огневиски, от него по нервам волнами прокатывалось алчное, лихорадочное возбуждение, а ладони и подмышки взмокли.
— Свитер, — Драко качнул палочкой в сторону.
— Чего ты добиваешься?
О, благословенный испуг!
— Снимай.
Джинни насупилась, но подчинилась. Школьный пуловер последовал за мантией.
— Галстук, — Драко склонил голову на бок.
— Нет.
— Думаю, легкий круциатус сделает тебя посговорчивей, — Малфой прицелился.
— Тебя вышвырнут из Хогвартса!
Драко от души расхохотался:
— Кого угодно, но не меня. Мой отец финансирует содержание половины недоумков в этой дурацкой школе!
— Половины — и только? — съязвила Джинни.
А что? Так даже интереснее. У девчонки острый язык: строптива, как необъезженная кобылица, такую приструнить — одно удовольствие.
— То есть по-хорошему никак, — с поддельным сожалением произнес Драко.
— Когда мои братья узнают, они от тебя мокрого места не оставят, — пригрозила Джинни, развязывая галстук дрожащими пальцами. — Они тебя загонят в угол и так накостыляют, что твоему отцу придется бросить спонсирование школы, чтобы оплатить твое лечение в Мунго.
— Это мы еще посмотрим, — снисходительно улыбнулся Малфой. — Может быть. Когда-нибудь. Если у тебя хватит смелости им рассказать. А пока, — Драко облизнул пересохшие губы, — снимай оставшиеся обноски.
Джинни замерла, глядя на него скорее недоверчиво, чем испуганно.
— Что? — выдавила она наконец, когда стало ясно, что ни повторять, ни пояснять Малфой не намерен.
— Не прикидывайся ни глухой, ни тупой, Уизли. Я хочу, чтобы ты разделась, — Драко улыбнулся, надеясь за улыбкой скрыть нервозность, и добавил с каким-то адским, мерзким, похотливым возбуждением: — Совсем.
Джинни качнулась вперед, и на мгновение он испугался, будто она грохнется в обморок. Но она лишь сощурилась и вкрадчиво, едва сдерживая вскипевшую в груди злость, процедила:
— Иди на хер.
Драко дернул уголками губ, и его лицо исказилось жутким подобием намертво прилипшей ухмылки.
— Не время выбирать, Уизли. Твое поганое семейство давно нарывается на неприятности, вот и начнем. С тебя.
— Я не стану перед тобой унижаться! Ты наглый ублюдок! — закричала девчонка — похоже, нервы у нее все же сдали.
Драко вскинул палочку, и поток неконтролируемых гадостей прервался, когда Джинни резко замолчала, хватая ртом воздух, вцепившись себе в горло и вытаращив глаза от удушья.
— Последнее предупреждение, — прошипел Драко. — Снимай свои обноски и не трясись: я тебя пальцем не трону, не хватало еще в твоей грязи руки пачкать.
— Зачем тебе это? — прохрипела Джинни, как только колдовство рассеялось. Теперь, без нелепой маски смелости и решительности, она выглядела по-настоящему испуганной, несчастной, растерянной и жалкой. Правда, ее достоинство все еще оставалось при ней, но это не надолго. Драко помнил, какими играми они с Крэббом и Гойлом забавлялись на первом курсе: никто не проболтался, ни одна жертва не распустила сопли перед преподавателями или родителями. И это значило, что гордая Уизли тоже промолчит. Лучше пережить унижение в одиночестве, чем признаться в нем кому-то.
— Затем, чтобы ты наконец поняла, где твое место, — произнес Малфой. — И чтобы помнила до конца своих дней.
Если бы она расплакалась... Если бы только разрыдалась у него на глазах, видит бог, этого было бы достаточно! Драко понял это, внезапно испугавшись того, что творил. Ее унижение, признание того, что она — это отбросы волшебного общества, — вот все, чего он сейчас желал. Растоптать ее. Довести до истерики и уйти, не снизойдя даже до взгляда в ее сторону. Но ее глаза оставались сухими. Когда она подняла руки и принялась расстегивать пуговички на блузке — сухими. Когда дернула за собачку молнии на школьной юбочке — сухими. Когда на пол полетели колготки и майка — сухими. Когда тонкие светлые трусики сползли вниз до щиколоток, и она вздернула подбородок, прикусив губу, покраснев до корней волос, дрожа вся от макушки до пяток — сухими. А еще — безжизненными, какими-то пустыми, мертвыми. И Драко внезапно понял, что не может смотреть, что галстук душит, точно удавка, что рубашка на спине насквозь пропиталась потом, и самому от себя сделалось нестерпимо противно. Скривившись, он заставил себя обвести еще по-детски нескладную, худенькую девчоночью фигурку взглядом, и взгляд зацепился за маленькие, только-только начинающие набухать и наливаться груди, за легкий пушок на лобке, за развилку между бедрами — и камнем рухнул вниз, на ворох одежды, а шея, лицо, уши заполыхали так, что, казалось, от них вот-вот повалит дым.
— Нагляделся? — прохрипела Джинни.
Драко сглотнул подкативший к горлу комок тошноты.
— Было бы на что глядеть, — буркнул он, с ужасом соображая, что и ему отказал голос.
— Это не я, а ты будешь помнить до конца своих дней, — пообещала Джинни, натягивая трусики. — Ты даже не... даже не сволочь, Малфой, ты просто моральный урод. Не гад, а гаденыш. Тебе нечем взять над нами верх, в тебе нет ни единого достоинства, кроме раздутой фамильной гордости...
— Заткнись, — Драко сунул ненужную больше палочку в карман мантии и ткнул в девчонку пальцем. — Закрой рот.
— Иначе что? — с вызовом осведомилась та. — Заставишь меня в таком виде прогуляться по школе?
— Отличная мысль, Уизли.
— Ты извращенец, Малфой. Ты с башкой не дружишь, — Джинни надела юбку, блузку, свитер и запихала колготки в карман мантии. — И когда-нибудь Гарри тебя и твоего папашу сотрет в порошок.
С этими словами она протиснулась мимо Драко к выходу. Слизеринец схватил ее за запястье, больно сдавил, развернул к себе лицом. Джинни ощетинилась, вскинула глаза, и тогда он наконец увидел ее слезы, уже не сдерживаемые, брызнувшие из глаз, текущие по щекам. Красная от стыда, боли и злости она попыталась вырвать руку.
— Только попробуй кому-нибудь разболтать, — предупредил Малфой.
— Пусти!
— Если хоть одна живая душа узнает... — волшебная палочка вновь очутилась у Драко в пальцах и уткнулась Джинни в шею.
Сопротивляться и дерзить у девчонки уже не было сил. Она дрожала и давилась слезами, и Драко принял ее молчание за согласие. Выпустил ее запястье, и она вырвалась на свободу: выскочила в коридор и побежала прочь, позабыв отыскать на грязном полу потерянную палочку.
~
Джинни бы в жизни не призналась в том, что случилось, отсиделась бы где-нибудь, совладала с эмоциями и вернулась в гостиную как ни в чем ни бывало. Но близнецы сами наткнулись на нее в коридоре, заплаканную, одетую кое-как, растрепанную и беспрестанно хлюпающую носом. Она мчалась по лестнице в гриффиндорскую башню, перескакивая через ступеньки, и не замечала вокруг никого и ничего.
— Стоять! — Фред поймал ее в объятия, она даже не заметила братьев, не успела ни опомниться, ни затормозить.
— Эй! Вы! Что вы здесь де...
— Где он? — Джордж перехватил инициативу, развернув сестренку к себе лицом. Смотреть на нее было невыносимо, а по ее одежде, накинутой на плечи абы как, стало понятно, что случилось непоправимое.
— А? — Джинни побледнела так, словно прямо на ее глазах у брата отлетела голова.
— Где Малфой? — прорычали близнецы в один голос.
— Как вы узна... — пискнула Джинни.
Они снова не дали ей договорить.
— Что он с тобой сделал? — Джордж.
— Он тебя... — Фред подавился словами.
— Нет! — ошарашенно воскликнула Джинни. — С чего вы вообще взяли...
— Если он тебя хоть пальцем тронул, я сверну ему башку, — пообещал Джордж.
— И оторву его чертов член к чертовой матери! — Фред.
— Да нет же! — у Джинни даже слезы высохли. Мгновенно. Встряхнувшись, она мигом прекратила реветь, пришла в себя, подозрительно сощурилась и уперла руки в бока. — Вы за мной следили?
— Если бы мы следили, — с горьким сожалением сказал Джордж, — мы бы уже прикончили эту тварь.
— Гарри одолжил нам карту Мародеров, — объяснил Фред.
— Гарри?
— Мы не сказали зачем.
У сестры вырвался вздох облегчения.
— Но мы должны знать, что случилось, чего хотел Малфой, и что он с тобой сделал.
Джинни вспомнила, всхлипнула и вдруг снова разрыдалась. Уткнулась Джорджу в грудь носом, заливая футболку слезами, и на несколько минут стала невменяема.
— Убью, — одними губами шепнул Фред.
— Прикончу, — отозвался Джордж.
Позже, когда им удалось привести сестренку в чувства, она, наверное, раз сто пожалела о том, чего наговорила в порыве отчаянной откровенности. Зато, слушая ее, Джордж глядел в лицо брата и видел в нем собственное отражение, точно в зеркале. Вердикт был вынесен мгновенно: Малфой должен ответить, — и сколько сгорающая со стыда, раскаявшаяся в своих словах Джинни ни просила не вмешиваться, все было напрасно.
В тот же вечер Фред заметил, что гады бывают разные, но на то они и гады, чтобы их давить. Большому кораблю — большая торпеда, мелкой сволочи — ее же подлость.
~
— Уверен, что стоит впутывать Джинни? — спросил Фред в полголоса, наблюдая за тем, как Драко Малфой за слизеринским столом неторопливо цедит из стакана тыквенный сок. Цеди, цеди, гаденыш, ты еще не знаешь, сколько времени у нас ушло на приготовление зелья и разработку плана по его добавлению в твой стакан.
— А ты нет? — отозвался Джордж, лениво наколов на вилку кусочек курицы. Есть не хотелось абсолютно — как и перед любой шалостью его пробрал мандраж, только на сей раз он был нестерпимым, и сама мысль о еде казалась противоестественной.
— Мы могли бы ограничиться чем-нибудь этаким, с фантазией, — Фред пожал плечами.
— Например?
— Заставить его ползать по полу и целовать наши ботинки.
— Да их же после этого выкидывать придется.
— Резонно, — Фред вздохнул. — Просто Джинни жалко.
— Ничего, она не из слабонервных. Я вот за другое переживаю.
— Ну?
— Боюсь, как бы она со злости не прикончила мерзавца, — Джордж озвучил опасение будничным тоном, но оба знали, что оно серьезно. Они слишком хорошо изучили свою сестру: Джинни еще не до конца оправилась от малфоевской выходки, и с нее сталось бы слететь с катушек и выкинуть что-нибудь не совсем адекватное.
— Я удивлюсь, если после сегодняшнего вечера он не начнет заикаться, — заметил Фред.
— Или петь фальцетом, — добавил Джордж.
— Смотри-ка. Спектакль начинается, — Фред усмехнулся, легонько пихнув брата локтем в бок.
Малфой в этот момент как раз заерзал на стуле. Нахмурился, прислушиваясь к ощущениям, подпер щеку ладонью, надеясь переждать странный выверт организма: урчание и спазмы боли в животе. Боль была противной, близнецы протестировали зелье на себе. Боль была нарастающей. А еще — выворачивающей наизнанку. И если до Малфоя в ближайшие пять минут не дойдет, насколько все серьезно, он рискует крупно опозориться перед всей школой. Ага, прямо в Большом зале. Ну, или в коридоре, если не успеет добежать до ближайшего туалета.
Близнецы на это не рассчитывали. Нет, в их планы не входило превращать Малфоя в гнусное посмешище. Зачем же позорить на всю школу, если он даже не поймет, кто и за что тычет его носом в грязь? У братьев Уизли был план получше.
Проследив за тем, как слизеринец выбирается из-за стола, проводив его взглядами, Фред и Джордж синхронно снялись с мест. Ближайший туалет располагался этажом выше. Заметив, как за его дверями исчезает фигура Драко Малфоя, гриффиндорцы замедлили бег и прошлись вдоль этажа, прислушиваясь и приглядываясь. Никого. Оно и понятно: наложенное полчаса назад отталкивающее заклятие действовало отменно: страх выползал невесть откуда и вгрызался в душу, стоило лишь приблизиться к мужскому туалету, — но у Малфоя не было выбора. Джордж представил, как он устраивается на унитазе, щелкая зубами от ужаса, накатывающего ледяными волнами, и хохотнул, потирая руки.
— Ждем десять минут, — предупредил Фред, — пока не прекратится действие зелья.
— И идем свежевать труп, — мрачно пошутил Джордж.
На десять минут их не хватило.
— Экспеллиармус! — взревел Фред, ввалившись в туалет.
Выползающий как раз в этот момент из кабинки измученный болью Малфой спал с лица и лишился палочки, даже не успев выхватить ее из кармана.
— Что за... — вырвалось у него, но он предпочел заткнуться, оценив двойные силы противника. Ощетинившись, попятился, прижавшись лопатками к дверце кабинки. И все-таки выдавил:
— Чего надо?
— Фред, скажи ему, — попросил Джордж.
— О, нет, лучше ты сам скажи, Джордж, — шаркнул ножкой Фред.
— Мне прямо как-то неудобно, Фред. Вдруг он решит, будто мы извращенцы?
— Не переживай, Джордж. Он сам извращенец, сойдем за своего.
— Сдурели оба? — не выдержал Малфой, и новый спазм боли скрутил его похлеще круциатуса.
— Проблемы, Малфой? — с фальшивым участием осведомился Фред.
Драко вскинул на него глаза, в которых мигом отразилось понимание.
— Ваши... выходки, — выплюнул он.
— Браво! — Джордж с эффектными паузами похлопал в ладоши.
— Вы меня отравили, — простонал Драко, согнувшись пополам. — Отравили...
— Только в обморок не грохнись, болезный, — Фред поморщился. — А вообще странно. Джордж, на тебя зелье так же действовало?
— Не похоже. Пять минут — и все прошло.
— Выходит, это не мы тебя отравили, Малфой. Выходит, это ты сам отравился собственным ядом. Так что кончай ломать комедию.
— Когда отец узнает... — выдохнул Драко.
— Ой-ой, напугал, — перебил Джордж. — Серьезная угроза, прямо поджилки трясутся.
Малфой совершил вторую попытку:
— Когда отец узнает...
— А с чего ты взял, будто он узнает? — осведомился Фред. — С чего ты взял, что тебе хватит смелости ему рассказать о том, что здесь сейчас произойдет?
Драко выпрямился и уставился на гриффиндорцев в панике. Затравленно заозирался, ища путь к бегству.
— Чего вам надо?
— Ну, было бы неплохо, если бы ты сдох, гаденыш, — сказал Джордж. — Но мы понимаем, что это из области бесплотных фантазий. К тому же, мы не убийцы...
— ...и не садисты, — поддакнул Фред.
— Хотя за то, что ты сделал, с тебя шкуру спустить мало.
Близнецы замолчали, наблюдая за тем, как на бледной, острой физиономии слизеринца расцветает понимание.
— Она врет! — выплюнул он, теряя самообладание. — Она сама нарывалась, сама... сама...
— ...затащила тебя в чулан и разделась? — подсказал Джордж с приторной, спокойной услужливостью, за которой буйным цветом распускалось долго, старательно, с трудом сдерживаемое бешенство.
— Она меня спровоцировала! — нашелся Малфой.
— Одним своим существованием, я так понимаю, — заметил Фред. — В таком случае, ты тоже нас спровоцировал, гаденыш. Своим бессовестным враньем. Своей низостью. Своей трусостью.
— Я не... — Драко в отчаянии переводил взгляд с кончика одной волшебной палочки, направленной ему в лицо, на кончик другой. Его трясло, лоб и виски покрылись испариной, и к ним прилипли растрепанные тонкие прядки светлых волос. Драко ждал первого заклятия, едва находя в себе силы, чтобы не зажмуриться.
— Слишком предсказуемо, — произнес Фред, внезапно опустив палочку.
— Слишком просто, — согласился Джордж, опустив свою.
— Предлагаю компромисс. Ты, — Фред снова ткнул волшебной палочкой в Малфоя, который уже успел воспрянуть духом, — если не хочешь получить побочный эффект зелья, которое сейчас плещется в твоих кишках...
— ...должен будешь раздеться, — поддержал Джордж. — Совсем.
— И, — продолжил Фред, наслаждаясь ошарашенной физиономией слизеринца, — спеть нам гимн Хогвартса.
— И сплясать.
— Канкан.
— Фу, Фред, это пошло. Мои слабые нервы не выдержат такого зрелища.
— А мы сделаем пару колдографий, гаденыш, и ты уже никогда не приблизишься к нашей сестре даже на милю, — закончил Фред.
— Я и так к ней не приближусь! — выкрикнул Драко. — Нужна мне ваша поганая магглолюбка.
— Зря ты это сказал, — заметил Джордж. — Теперь тебе придется еще сорок раз отжаться от пола...
— ...голым, — с удовольствием поддакнул Фред. — Хотя, знаешь, братец Джордж, сдается мне, эта бледная немочь и четырех не осилит.
— Ну, тогда не будем его мучить. Мы же не изверги какие, Малфой. Мы просто собираем долги, а за тобой такой шлейф тянется, что век не расплатишься.
— Извращенцы! — закричал Драко. — Моральные уроды! Педерасты!
— Где-то я это уже слышал, братец Фред.
— Что, мужика без штанов никогда не видели? — не унимался Малфой. — Посмотреть захотелось? Сами друг друга уже не удовлетворяете? Не стоит?
— Откуда в этой мелюзге столько пошлости? — удивился Джордж.
— Похоже, он решил, будто настолько неотразим, что на него дрочит весь Хогвартс старше двенадцати, — развел руками Фред.
— Придется разочаровать. Твои птичьи кости если что и способны вызвать, так это слезы сострадания, гаденыш. Поэтому мы с братом запаслись носовыми платочками и готовы плакать навзрыд.
— Ладно. Хватит, — Фред поднял палочку. — Считаю до десяти, Малфой. И на цифре десять на тебе не должно остаться ни нитки. Раз.
Драко не шелохнулся.
— Два.
— Думаете меня этим достать, да? Унизить?
— Три.
— Мне нечего стыдиться, — Драко вздернул подбородок, стремясь сохранить последние крупицы гордости. Он Малфой, а Малфои не теряют достоинства, даже разгуливая по туалетам в чем мать родила. Подумаешь, двум дебилам приспичило полюбоваться на его тело! Не роскошное, ладно, но вполне красивое, гибкое, стройное — они еще от зависти удавятся!
— Четыре.
Мантия, свитер, галстук, рубашка... Чем дальше, тем неувереннее становились движения. Брюки упали на пол, а вот в трусы пальцы вцепились так, что силой не разогнуть.
— ...восемь, девять, — Фред многозначительно поднял брови. — Ну?
— Предпочитаешь, чтобы мы сделали это силой?
— Сволочи, — одними губами шепнул Драко, сгорая со стыда. И наклонился, стаскивая с себя последнюю вещь. Выпрямился с трудом, заставляя себя держать осанку.
— Джордж?
— Одну минуту, — один из близнецов развернулся и исчез за дверью.
— Куда он? — вздрогнул Драко.
— Наверное, камеру забыл, — успокоил Фред. — Постой пока, скоро вернется.
— Только попробуйте, — пригрозил Малфой, — вам не жить! Отец вас...
— Да слышали, слышали, — отмахнулся Фред. — Ты не трясись, а-то кости лязгают.
— Мне холодно! — прошипел Драко.
— Ничего, сейчас согреешься.
— Чего вам еще нуж...
Договорить он не успел, потому что в этот момент дверь отворилась. Малфой инстинктивно рухнул на корточки и схватил первое, что подвернулось под руку, — свою белоснежную рубашку. Прикрыл ею пах и в ужасе вытаращился на дверь, ожидая, что в нее ввалится как минимум половина Гриффиндора. Но в туалет, недоуменно озираясь, вошла Джинни Уизли. Вошла и застыла как вкопанная.
— Мерлиновы яйца! — выругалась она – вот они, последствия жизни под одной крышей с кучей старших братьев! — и развернулась, ударила кулаком в грудь шествовавшего за ней Джорджа. — Вы совсем сдурели? По-человечески же просила!
— Да ладно, Джин, не кипятись, — брат легонько оттолкнул ее от себя. — Подумаешь, поглумились немного. Да он даже испугаться как следует не успел.
— Мы решили, что было бы неплохо, если бы он перед тобой извинился, — сказал Фред.
— Не нужны мне извинения этого урода! — ощетинилась Джинни. — Век бы его еще не видеть!
— Это мы устроим, — Джордж. — Малфой? А ну кинь свою тряпку.
— Ради бога, я не стану на него смотреть! Мне противно! — выпалила Джинни, отчаянно краснея.
— Можно подумать, мне на тебя было приятно, — проворчал Малфой, цветом лица напоминая гриффиндорский флаг.
Зря он это сказал.
Джинни медленно обернулась.
— Впрочем, — двинулась к нему, на ходу доставая волшебную палочку. – Одну вещь я давно мечтаю сделать.
Драко и без того не представлял собой образец расслабленности, но тут его прямо скрючило от напряжения. Девчонка едва доставала ему до подмышки, но вид у нее был до того воинственный, что даже близнецы озадаченно замерли в ожидании.
— Задушит, — неслышно шепнул Фред брату.
— Кастрирует, — отозвался тот, и пари было скреплено рукопожатием.
Малфой, судя по выражению лица, уже успел распрощаться с жизнью. Но Джинни удивила всех троих. Переложив палочку в левую руку, она вдруг замахнулась и отвесила слизеринцу такую чудовищную оплеуху, что тот дернулся и выронил рубашку, а Фред и Джордж зааплодировали.
— Это за мое унижение, — громко произнесла Джинни, направляясь обратно к двери.
Малфой прижал ладонь к щеке. Фред и Джордж переглянулись.
— Ты что, даже летучемышиный сглаз не нашлешь? — разочарованно протянули братья в один голос.
— Приклеить ему на лоб свою визитную карточку? — удивилась Джинни. — Нет уж. Я лучше всем расскажу, что он бреет ноги, а волосы у него на голове — крашеные.
Близнецы как по команде развернулись, и Малфой не успел прикрыть пах, выдающий его тайну с головой.
— Тебе не жить, рыжая! — заорал он вдогонку скрывшейся за дверью Джинни. Но его полные бессильной ярости вопли заглушил громогласный хохот близнецов.
